В последнее время журналисты все чаще пишут о героях нынешнего времени. Их статьи переполнены современными фактами, вроде: состояние оценивается во столько-то миллионов, акционер таких-то кампаний, учредитель фирм, председатель советов директоров банков, владелец заводов, газет, пароходов.

Наш сегодняшний гость не такой. Родина, совесть, честь для него не пустые слова, его биография вызывает неподдельное уважение и гордость за страну, в которой есть еще такие люди. Знакомьтесь.

Александр Юрьевич Гарнаев, (род. 1 сентября 1960 года) — советский и российский лётчик-испытатель. Герой Российской Федерации. Заслуженный лётчик-испытатель России. Пожизненный член Международной ассоциации лётчиков-испытателей, имеет учёную степень кандидата экономических наук, автор трёх книг, а также научных и публицистических работ.

Действительный государственный советник 1 класса.

В 2002-2008 годах —  депутат Московской областной думы.

Родился в семье Героя Советского Союза, заслуженного лётчика-испытателя СССР Юрия Гарнаева.

— Александр Юрьевич, в каком возрасте Вы «заболели небом»?

— Я думаю, что небом можно заболеть в каком-то уже осознанном возрасте. У меня все было проще – с раннего детства перед глазами образ отца-летчика. И никаких других путей я, будучи мальчишкой, не видел. Мне было лет 6, к нам приехала журналистка из газеты «Пионерская правда» и спросила: «Сашенька, кем ты хочешь быть, когда вырастешь?» Я сказал: «Как папа — летчиком-испытателем и  героем!». И так вышло, что эти мои детские  слова стали жизненным руководством.  Вся моя жизнь — как прямой рельс! В 6 лет сказал — и по таким законам живу по сей день.

— Каким Вы запомнили своего отца?

— Мой папа – ровесник Октября, как он сам себя называл. Он родился 17 декабря 1917 года. Время было трудное – становление государства, новой, неизвестной жизни. Он прошел через страшный голод, работал токарем на заводе, кочегаром на пароходе, грузчиком. Но сумел, пробился в летчики-истребители и всю Великую Отечественную войну работал инструктором  в Забайкалье, готовил летчиков. Он очень рвался на фронт, но успел повоевать лишь в войне с Японией. Награжден Орденом Великой Отечественной войны. А позже, в 1947 году по доносу был осужден, стал узником ГУЛАГа. Но он сумел выстоять, прошел через очень суровое испытание в лагерях – и все же вернулся на летную работу.

Отец провел огромное количество сложных испытаний. Тогда только начали испытывать, так называемые, катапультные кресла — средства спасения летчиков скоростных самолетов. В то время скоростные самолеты просто нельзя было покинуть на парашютах — никто не знал как это делать, это было очень рискованно. И вот желающих испытывать катапульты нашлось не много, со всего Советского Союза сумели набрать группу в 7 человек. Отец стал одним из этих первооткрывателей.

Он до конца остался летчиком, погиб в полете, выполняя государственное задание, чуть не дожив до 50 лет. Разбился на юге Франции, близ Марселя. Он на тяжелом вертолете МИ-6 демонстрировал тушение пожара с воздуха. Южная Франция задыхается от этих  пожаров. Экипажи в день делали до 30-ти вылетов, и в какой-то момент все закончилось катастрофой.

— А в ваших воспоминаниях нет папиных друзей?

— В детстве к нам в дом часто заходили папины друзья, коллеги. Меня очень тянуло к этим смелым, весёлым дядям, но детская память почему-то предпочитает тех, с кем произошло что-то необычное. Мы играли во дворе в «космонавтов». Наш космический корабль – шалаш из веток, в экипаже я «Юрий Гагарин», сосед Витёк «Герман Титов» и рыжая Галка из углового подъезда — «Валентина Терешкова». Вечереет, мама кричит с балкона:
– Саша, домой! – иду, а там папа с улыбающимся дядей… Тот жмёт мне руку:
– Как тебя зовут?…

Я, не отойдя от игры, серьёзно отвечаю:

– Юрий Гагарин!

Оторопевший дядя пытается возражать:

– Ну, вообще-то, это я – Юрий Гагарин.

Но, видит наворачивающиеся детские слёзы и спешит мириться:
– Ладно, давай мы будем два Юрия Гагарина! – и тискает мою ладошку.

— Александр Юрьевич, за что Вы получили звание Героя России?

— Экспериментальный летчик-испытатель профессия более рискованная, чем любая другая военная специальность. Я 7 лет был командиром отряда летчиков-испытателей № 1. Мы проводили летные испытания самых высоких степеней сложности, сложнее не делал никто.

У меня в подчинении было 5 героев России и 2 Героя СССР, некоторые посмертно. Даже после моего ухода мои воспитанники получали такие высокие звания.

Наша работа ежедневно сопряжена с риском. Но, работа повседневная, утром уходишь — вечером возвращаешься. Хотя, конечно, было и так, что кто-то не вернулся…

         Что же касается звания, то еще в СССР сложилась практика применительно к работе летчика-испытателя. Представления на «Героя» можно направить, если летчик получил высшую форму допусков для самых сложных летных испытаний, а потом проработал на этом уровне не менее 10 лет. Среди тех, кто называется «летчик-испытатель» летчиков с такими допусками менее 10 %.Так, что звание, в основном, не давалось за отдельно взятый подвиг, это просто длительная и очень опасная работа.

Мне моя работа была интересна всегда. Я, наверное,  тот счастливый человек, которому всегда хотелось идти на работу. .Больше 40 лет пролетал, и все было интересно.

— Александр Юрьевич, Вам довелось служить и в Советской и в Российской армии. Как Вы их оцениваете?

— Когда я служил в Советской армии, у нас было все на своих местах, мы совершенно точно знали, кому мы дали присягу, помнили текст этой присяги, знали наши задачи. Это все находилось в большом соответствии друг с другом. Сейчас, мне кажется, это не сбалансировано. Те задачи, которые выполняет российская армия, не всегда точно соответствуют  присяге. Как показал мой опыт общения с современными военнослужащими, в основном, с офицерским составом, у них возникает много противоречий. Иногда мне, кажется, что многие недопонимают, кому они присягают и в чем. Сейчас эти противоречия очень заметны. Очень многие стараются не думать об этих противоречиях и говорят — меня это не касается. Касается! Касается каждого! Это большая проблема российской армии, она должна быть устранена.

— А как вы оказались в Хакасии?

— По любви! Я живу в Хакасии с 2009 года. Моя супруга — Татьяна Боргоякова, встретились мы с ней в Москве и я сразу влюбился. Она из славного хакасского рода. Мы в прошлом году в ее родовом аале Илиморов Аскизского района открывали стелу памяти героев, отдавших свою жизнь за Родину. Там 43 фамилии, из них 26 Боргояковых. Славный род!

Мы играли свадьбу по хакасским традициям, в национальных костюмах. Мы проехали по хакасским святыням, собралась ее многочисленная родня. У нас хорошая семья, и у нас уже 3 детей!

— Вы наверняка следите за деятельностью нашего молодого губернатора.

Ваше мнение о нем.

— Он молодец! Не сошел с дистанции и не сломался! После выборов оказался под огромным прессом, так как победил представителя партии власти. Было бы наивно полагать, что ему не будут чинить препятствия. Я думаю, на него и в Москве смотрели снисходительно – нет управленческого опыта, руководство регионом не потянет. Валентину Олеговичу и его команде приходится преодолевать эти препятствия, доказывать свою состоятельность на каждом шагу.

Ему досталось очень тяжелое наследство, но, безусловно, Валентин Коновалов- человек достойный! И я желаю ему всяческих успехов на его пути!